|
Majdanek Waltz / Sal Solaris
CD (лим. 500) |
Совместный альбом двух заслуженных отечественных постиндустриальных проектов Majdanek Waltz и Sal Solaris. Концептуальным ядром записи является поэзия Пауля Целана, одного из лучших немецкоязычных поэтов послевоенного времени. Его загадочная ломаная лирика в характерном отстранённом исполнении Павла Блюмкина инкрустирована странным сплавом авангардно-неоклассической и дарк-эмбиентной музыки.
Пластинка покажется необычной даже тем, кто уже знаком с творчеством обоих проектов. Здесь нет ни душевных неофолковых песен, ни крепкого силового эмбиента - вместо этого декадентские звуки скрипки, виолончели, кларнета, фортепиано и баяна от Majdanek Waltz сочетаются с мерцающими электронными гулами и беспокойными саундскейпами Sal Solaris в парадоксальном единстве, заставляющем сердце болезненно сжиматься. В последней композиции присутствует голос Рады Анчевской (Рада и Терновник).
Этот альбом непросто будет полюбить с первого раза, он как тёмный иррациональный сон, способный испугать и вызвать желание поскорее проснуться. Но глубина этого сна манит и заставляет возвращаться к нему снова и снова.
"Вот оно, око времени: косо глядит из-под брови семицветной. Веко полощет огонь, испаряются слёзы. Слепая звезда влетает в него и плавится в ресницах горячих: тепло становится в мире, мёртвые набухают и расцветают как почки".
Рецензии
Названия «Majdanek Waltz» и «Sal Solaris» уже появлялись вместе на одной обложке – в 2008 году вышел провокационный диск «Небо Рейха/Небо над Берлином», на котором, правда, коллективы представили свои «сольные» работы и в совместном творчестве замечены не были. Хотя, думается, идея поработать вместе витала в воздухе уже тогда – при всем различии музыкального материала чувствовалось некое «единство мнений», способное вылиться в нечто большее, чем крайне интересный сплит.
Вылилось. Их совместным релизом стал «Tenebrae», альбом, основой которого стали стихи Пауля Целана, поэта послевоенного времени, шагнувшего с моста Мирабо в вечность в 1970 году, и оставившего после себя множество «странных», судорожно-образных стихов, начитанных здесь Павлом Блюмкиным с характерной отстраненностью, которая способна вызвать больше эмоций, чем пафосная декламация. Меланхолия и декаданс «Майданеков» и индустриальная эзотерика «Солнечной соли» слились в музыку, застывшую где-то на границе жанров: неоклассическое звучание кларнета, фортепиано, скрипки и виолончели соседствует с неровным и угнетающим темным эмбиентом, в который вплетены шорохи листьев, скрип ставень, голоса и мелодии, доносящиеся сквозь треск старых пластинок. Впрочем, фраза «граница жанров» способна описать «Tenebrae» с точки зрения исполнения, эмоциональное же воздействие этого произведения, его образность и возникающие во время прослушивания ощущения лучше всего укладывается в словосочетание «сновидческая музыка». Недаром первые, произнесенные здесь слова - «Так спи…». Спи и увидишь пустой, умирающий город, в котором время навсегда остановилось; город, который так часто возникает перед мысленным взором, когда в последних работах «Majdanek Waltz» начинает играть баян, неторопливые звуки которого взывают к архетипам провинциального, исконно русского толка. Спи и смотри, как мимо проносятся неуловимые, странные образы, выраженные ломкой лирикой, распадающейся на фрагменты, которые тут же образуют новые смыслы и значения; спи в безмятежной тишине мира, которого больше не существует, но ты об этом еще не знаешь, или нервно ворочайся, когда нестройный монотонный шум, экспрессия струнных и потусторонние вокализы (которые принадлежат Раде Анчевской, участие которой в записи ими и ограничилось, но стало своего рода «заманухой» для некоторых слушателей) насыщают воздух электричеством и вызывают панику, характерную для той стадии сна, когда вроде бы ничего не происходит, но чувствуется приближение иррационального кошмара. Одно видение будет сменять другое, прерывистость музыки, ее неожиданные переходы от индустриальной пустоты к пронзительным мелодиям заставят фиксировать внимание, медленно проникать в ее суть…и глубже погружаться в царство Морфея, ныряя в липкие галлюцинации цвета сепии, из которых будут вынесены строки про расцветший топор и волосы Гретхен и Рахиль. Запредельная музыка. «Sal Solaris» вовремя вернулись, а «Majdanek Waltz» никуда и не уходили, совершенствуя свое звучание, чтобы создать этот великолепный альбом.
Поэзия, как сказано, - это потребность действия, и даже больше – бытия. Музыка же служит проводником этой потребности, её отражением, и данная совместная работа Majdanek Waltz и Sal Solaris прекрасно подтвердила это: акустическая часть двух проектов бесшовно сошлась с лирикой, с самой судьбой поэта, дополняя таким образом и ее и себя.
5 треков нависают разорванным оком времени, извергая из себя груз совести и монолитность целой эпохи – взор, опустошающий душу своей неимоверной печалью, не просто сиюминутной грустью, но прямо-таки астральной тоской, сродни «Степному волку» Гёссе. Каждый трек здесь – словно какое-то порубежье сознания, где музыка существует на грани допустимого, бесконечно то тлея аморфными дронами, то стреляя искрами фортепиано, скрипки или виолончели. Чувство такое, что бесконечный ливень размыл все предметы, стер все цвета и лица, и существование представляет теперь собой блуждание среди смутных образов и немых фигур. В такой обстановке поневоле становишься более чутким и случайное прикосновение или слабый аромат волос здесь могут рассказать очень многое – может быть, даже больше, чем хотелось бы знать. В этом отчасти отражается и общая суть настроения альбома: печаль тут является не каким-то «эстетическим» приемом, едва ли можно быстро прослушать "Tenebrae” за чашечкой утреннего кофе - это глубоко духовная работа и, запуская диск, нужно быть готовым испить это море до дна. В этом случае музыкальное действо доставит настоящее удовольствие и груз времени станет вполне посильной ношей, как осень или бесконечное вглядывание в стрелы ливня. В какой-то мере этот альбом и является ретроспективой, вызывая к подобным чувствам, он скользит по волнам памяти к тому, что, возможно, было забыто слишком быстро.
Ограничить стилистическими словесными рамками это творение не представляется возможным (да и нет, по правде сказать, такого желания): здесь всё на своих местах – когда звучит шелест чьих-то шагов или плаксивый звук кларнета становится ясно, что так оно и было всегда, прежде лишь не обозначенное музыкой. Сознание перемещается перебежками через ломаные линии стихов ("фирменно" зачитываемых Павлом Блюмкиным) словно сквозь дикие буреломы или рвы окопов, большую часть времени проваливаясь в беспамятство абстрактных гулов и низкочастотных дроновых полотен. Партии живых инструментов звучат будто крики раненых, не оставляя возможности дезертировать.
Два коллектива крайне удачно сошлись друг с другом, больше нет того разделения (хотя, быть может, его и не было) на противоположные лагеря как на предыдущей совместной работе "Небо Рейха/Небо над Берлином" - как сходится музыка со стихами, так и музыка сходится с музыкой: невозможно узнать технические точки пересечения. Была поставлена очень взрослая (как бы напыщенно это не звучало) и серьезная задача, но проектам удалось справиться с ней, и этот большой шаг вперед уже открывает новые горизонты творчества. Вполне вероятно, это тот случай, когда говорят «без этого альбома не было бы…».
Альбом получился очень тяжелым, как память, как дождливый день войны, когда совершенно ясно, что завтра не станет легче - и всё это отчаяние и безысходность не умещаются в звуковые дорожки, выплескиваются через край. Это чувство возникает в каждом доме, в каждой пройденной секунде - повсюду взгляд и слух натыкается на седую непреодолимую величину.
"Tenebrae", пожалуй, оставляет больше вопросов, нежели ответов, но разве не в поиске, не в стремлении вперед лежит сущность человеческой натуры? Выхолощенная ливнями Majdanek Waltz, Sal Solaris и стихами Пауля Целана фигура на размытой безымянной дороге - не мы ли это с вами? Это ли - не наполненный сосуд собственной души и предложение испить из этой чаши, чтобы заглянуть в себя и узнать свой вкус и цену?
Строгое, без излишеств, оформление, подчеркивает музыкальную составляющую, прикрывает собой свежие шрамы.
У российской индустриальной сцены 2011 год проходит под знаком сотрудничества. Не успели все как следует наслушаться недавней совместной работой MOON FAR AWAY и VISHUDHA KALI, как на рынке появился продукт еще одного сотрудничества – на этот раз не менее легендарных групп SAL SOLARIS и MAJDANEK WALTZ.
Если вы помните, обе группы уже имеют в своей дискографии общий диск: года три назад они выпустили неоднозначную работу под названием Небо Рейха / Небо над Берлином, правда она содержала музыку, написанную группами порознь, пускай и на общую тему. На этот раз все по-другому – музыканты сообща работали над представленным материалом, он является их общим творением.
Итак, совместная работа называется Tenebrae. Ее хребтом является поэзия Пауля Целана, одного из лучших немецкоязычных поэтов послевоенного времени. Если честно, то в поэзии я разбираюсь плохо, поэтому заявление про “одного из лучших” оставляю на совести лейбла-издателя. Целан по крови был евреем, писал на немецком, родился в Черновцах (территория нынешней Украины), а умер в Париже, как и полагается поэту. Умер красиво – прыгнув в Сену с моста Мирабо.
Признаюсь, я боялся услышать на Tenebrae слишком много SAL SOLARIS или слишком много MAJDANEK WALTZ. Услышанное меня поразило – альбом действительно является совместным! Никто не тянет одеяло на себя, а характерные черты музыки каждой из групп лишь украшают звучание друг друга. Шумовые ландшафты СОЛНЕЧНОЙ СОЛИ, словно рамка, концентрируют внимание на акустических экспериментах MAJDANEK WALTZ, на голосе, на тексте. Полная гармония и идеальный баланс.
Я уверен, что Tenebrae приведет в восторг как поклонников MAJDANEK WALTZ, так и любителей SAL SOLARIS.
Да, на одном из треков вы можете услышать голос Рады Анчевской (РАДА И ТЕРНОВНИК).
Диск я откладывал на потом. Откладывал-откладывал, а потом устал от этого откладывания и решил мужественно окунуться в этот «тёмный иррациональный сон, глубина которого манит и заставляет к нему возвращаться».
Любимый мною Н. Бердяев завещал, говоря что «без трагичности нет метафизики».
Э-эх... метафизик я или нет!
Собственно, творчество этой группы основано на известном эффекте «пьяной советской трагичности» который "Majdanek Waltz" успешно юзая, маскируют заигрыванием с немецкой романтикой сами знаете какого времени. И без бутылки в этой трагичности вам действительно не выплыть.
На этом альбоме «маскировка» с помощью "Sal Solaris" доведена до совершенства, и только голос (не парашют) Паши выдаёт в нём Штирлица, закончившего свою работу.
Если предыдущие диски "Majdanek Waltz", одних из звёзд отечественного дарк-фолка, можно было слушать спокойно попивая водочку с селёдочкой, то сей диск - верх творчества этой группы - вам этого не позволит.
Взволнует он вас обязательно, оставив после себя горькое послевкусие немецкого трофейного шоколада сдобренного скупой мужской слезой и отмеченного русским пониманием индивидуального апокалипсиса.
Можно только приветствовать соединение в творческом экстазе "Majdanek Waltz" и "Sal Solaris". Музыка наконец-то обрела глубину, начав соответствовать текстам. Обилие умело аранжированных акустических инструментов показывает зрелость и достойный итог многолетних творческих поисков. Думается, что эти два проекта нашли друг друга, как два старых добрых юзера-интернетчика из очень далёких городов. В альбоме использована поэзия Пауля Целана, поэта послевоенного времени, шагнувшего с моста Мирабо в вечность в 1970 году. Очень понравилось название трека «Я слышал, что внезапно расцвёл топор» - Достоевский бы тоже порадовался.
Участие в альбоме Рады Анчевской, которую называют «русской Диамантой Галас» усиливает «маскировочный» эффект, но, к счастью, она не ДГ, поэтому трек «Фуга смерти» заканчивает альбом на культурной ноте.
Если с вами никто не хочет пить - то этот диск для вас!
Одинокий гений и его алко-муза соединятся с вами в восторге сопереживаний перед выключенным телевизором в пахнущей старостью хрущёбе.
Фридрих Ницше когда-то носился с идеей браков между белокурыми арийцами и жгучими семитами — их потомство должно было стать "заготовкой" Сверхчеловека. Отзвуком этой идеи звучат слова в финальной композиции альбома "Волос твоих золото Гретхен. Волос твоих пепел Рахиль".
Любопытно, что Majdanek Walz, когда-то давно успевшие поиграться с ультраправой поэтической романтикой, в новой совместной работе с Sal Solaris, которые в еще большей степени всегда увлекались "всяким таким", намекнули на свой "семитизм". Впрочем, очень опосредованно. Если в одном из их предыдущих альбомов композиция "Свиток войны" ("Израилю — вечное царствие!") вполне провокационно и парадоксально (на взгляд "профана", во всяком случае) соседствовала с треками, в которых использовалась поэзия помешанного на Гитлере мистического лунатика Мигеля Серрано, то теперь на обложке канделябр, предназначенный для весьма "готической" и мрачноватой христианской ночной службы, той самой тенебра, довольно остроумно и ненавязчиво стилизованный под монгедавид. Никакого "лобового" эпатажа, как во времена альбома "Небо Рейха". Теперь — только смутные, легкие намеки на что-то такое то ли немецкое, то ли еврейское. "Кажется, между ними что-то было", — так можно было бы сказать про народы, породившие блондинку Гретхен и брюнетку Рахиль.
"Майданеки" любят брать творчество какого-либо поэта и превращать его стихи в песни для очередного альбома. Раньше это были "нордический" Широпаев и немецкий темный экспрессионист-"пейзажист" Георг Гейм. Удачнее всего у них получилось использовать творчество несчастного наркомана и парижского белоэмигранта Бориса Поплавского. Теперь автор текстов всех пяти треков "Tenebrae" — Пауль Целан, фигура крайне любопытная и симптоматичная, родившаяся на перепутье наций, империй и эпох. У него есть кое-что общее с Поплавским, а именно финал жизни. Определенно у Majdanek Waltz слабость к поэтам, совершившим суицид в Париже.
Немецкоязычный еврей, Целан родился в Черновицах в 1920 году, спустя два года после того, как этот, ныне украинский, город перешел от распавшейся декадентской империи Габсбургов к молодой Румынии, где уже разминали мускулы крайне правые добры молодцы типа Кодряну… Появись он на свет в тех же месте и семье, но хотя бы лет на 20 раньше, он вполне мог бы пополнить собой галерею "готических" австро-венгерских литераторов-евреев имени Франца Кафки. Тут же ему пришлось испытать на себе и пресловутый антисемитизм Западенщины, и советскую и немецкую оккупацию, гибель родителей в концлагере, собственное пребывание на принудительных работах, переезд с территории СССР в Румынию, а оттуда — за Железный занавес. Закончилось все это тем, что в 1970 году в Париже он с моста Мирабо нырнул в Сену и не стал выплывать. Предполагается, что до самоубийства его довели ожесточенные и изнурительные разборки с литераторами-соплеменниками из душного эмигрантского культурного гетто.
Человек с такой судьбой и опытом писал лирику, доминирующими настроениями в которой были тревога и беспокойство, но не болезненные и раздражающие, а притягательные и завораживающие. И неожиданные "почвенные", даже аграрные мотивы (не отголосок ли это юношеских просионистских симпатий, жажды обретения своей земли?):
Все один этот тополь
на окраине помысла,
все один этот перст
на меже.
До него задолго
борозда медлит к вечеру.
Только облако,
оно даль бороздит ("Поля").
Расцветает топор, зрячий хлеб может лечить (воскрешать?) повешенных, а завершается все потрясающей "Фугой смерти" с ее уже упомянутыми беспокоящими намеками на немецко-еврейское нечто и ужасной и прекрасной строчкой: "Мы в небо могилу копаем, там нет тесноты". Чудовищный опыт первой половины XX века, не обошедший стороной и Целана, приоткрывается тут только через очень опосредованные, очень смутные и легкие ассоциации. Приятным сюрпризом для меломана может стать участие в последней композиции Рады из "Рады и Терновника".
В альбоме прослеживается некая дуальность, странная парность и симметрия (подсвечник для тенебра ведь тоже симметричен): Majdanek и Solaris, Гретхен и Рахиль… Даже названия выпустивших релиз рекорд-лейблов образуют странную взаимодополняющую пару — "Железобетон" и "Игра теней", что-то предельно тяжелое и что-то максимально легкое, невесомое и воздушное.
Музыкально Majdanek Waltz и Sal Solaris очень разнятся. У первых — лирический, квазисельский неофолк с условными восточноевропейскими мотивами, у вторых — то, что в официальной аннотации к "Tenebrae" аттестовано как "крепкий силовой эмбиент". В совместной работе и те, и другие словно бы уступают друг другу, поступаются своей обычной манерой, не настаивают на своем. Одни воздерживаются от заполнения музыкального пространства своими тягучими, печальными мелодиями с аккордеоном и гитарными переборами, другие не спешат атаковать своим битом. В результате в этом альбоме много воздуха и простора. Достаточно места для ночных звуков, звуков-теней, звуков-намеков, звуков-отголосков, звуков-угроз и воспоминаний. Там нет тесноты.
Вот оно, око времени:
косо глядит
из-под брови семицветной.
Веко полощет огонь
испаряются слезы.
Слепая звезда влетает в него
и плавится в ресницах горячих:
тепло становится в мире
мертвые набухают
и расцветают, как почки...
«Tenebrae» — совместная работа одного из лучших дарк-фолк-коллективов России Majdanek Waltz (Рязань) и самобытного power ambient проекта Sal Solaris (Ростов-на-Дону/Москва). Участникам сплита удалось на редкость удачно совместить акустическое и электронное звучание. Скрипка, виолончель, фортепиано, кларнет и баян (Majdanek Waltz) не просто органично сочетаются с шумовым компонентом альбома, но соединяются в единое — медленное, тягучее, вкрадчиво и исподволь заполняющее ваше сознание звуковое полотно.
Неторопливые меланхоличные узоры на этом полотне «вышивает» мелодекламация Павла Блюмкина (Majdanek Waltz), без особого энтузиазма приглашающего войти туда, где кончается все «человеческое, слишком человеческое». Павел — диктор радио иных измерений — читает стихи не так уж хорошо известного у нас немецкоязычного поэта Пауля Целана (1920-1970), закончившего свою жизнь шагом с моста Мирабо в Париже. Нельзя не отметить, что голос Павла схож с голосом самого Целана (его записи можно найти в интернете), что тоже является довольно неожиданным плюсом. Для любителей темной поэзии Бориса Поплавского (1902-1935) и Георга Гейма (1887-1912) обращение к пережившему ужасы нацизма Целану неудивительно.
Удивительна та функция, которую здесь выполняют стихи австрийского еврея (часть жизни, между прочим, прожившего в СССР). Потому что это не слова, несущие семантическую нагрузку и сложенные вместе по правилам поэзии, а шумовые узелки на том самом полотне звука: шум времени... шум человеческой жизни, на миг взлетевшей из океана небытия, чтобы так же стремительно в нем раствориться... шум того запредельного, которое мы предпочитаем «ушами не услышать, мозгами не понять»... Обращение к поэзии Целана для участников проекта — всего лишь еще один способ отстраниться от навязчивой пестроты окружающего — ради того, чтобы бесстрашно встать перед лицом бесконечности... и увести туда слушателя, если у него хватит мужества на ее созерцание.
Несмотря на все вышесказанное, альбом слушается на редкость легко — и как фон, и как «отдельное блюдо». Некоторым рецензентам пластинка показалась тяжелой для восприятия, и я даже не сразу поняла, почему. Ведь в наше «время вечного развлечения» остро не хватает музыки-ритуала, музыки-священнодействия, которая открывала бы дверь туда, где не «человек есть мера всех вещей», а нет никаких «вещей», да и «человека» в привычном смысле нет — осталась просто растерянная песчинка на бескрайних пляжах вечности. Правда в том, что цепляющемуся за собственную «самость», за свой неповторимый рисунок на крыльях бабочки, что завтра умрет, даже краткая вылазка в эту сферу довольно мучительна. Но если смириться с собственной «малостью», то можно чуть-чуть приоткрыть завесу над тем, что лежит за пределами «рационального», обусловленного бытия. В том числе — и с помощью этого альбома.
|
|
© 2002-2022
Radionoise.ru |